К 300-летию Гангутской Виктории (27 июля (7 августа) 1714 года — первой морской победы России.

Первоначально, войну Шведской империи, получившую впоследствии названия Великой Северной или Двадцатилетней войны (1700 -1721 г.г.), объявил, так называемый, Северный союз, созданный по инициативе курфюрста Саксонии и короля польского, Августа II. В Северный союз, кроме Саксонии и Польши входили так же Датско-норвежское королевство, возглавляемое королём Кристианом V и Россия во главе с Петром I. Но уже в начале войны после ряда быстрых шведских побед, союзники, как это принято в «цивилизованных» европейских странах, бросили Россию разбираться с Карлом XII, самостоятельно. (Союзники вновь присоединились к России только после победы русских в Полтавской битве, 27 июня 1709 г. — admin). Русская же армия, после, так называемой «Нарвской конфузии», 19 ноября 1700 года, когда войска Карла XII нанесли русским тяжёлое поражение, как это принято в «дикой» России, становится с каждым годом только сильнее, и профессиональнее. Для России в этот период времени важнейшей внешнеполитической и экономической задачами были возврат контроля над древними русскими вотчинами в Прибалтике, утраченными в Смутное время и получение выхода к Балтийскому морю. Эти цели полностью соответствовали политике Петра I на сближение с Европой. 25 – 26 июня 1701 года Новодвинская крепость успешно отразила пиратский набег военной шведской эскадры на город Архангельск, с целью уничтожения единственного тогда морского порта России и полной изоляции России от Европы путём лишения всех возможностей её внешней торговли. 11 октября 1702 года пал Нотебург (Орешек), тогда же переименованный в Шлиссельбург (Ключ-город). 13-го мая 1703 года шведский гарнизон сдал крепость Ниеншанц, стоявшую у впадения реки Охта в Неву. На следующий же день после взятия Ниеншанца на взморье появилась шведская эскадра (Командующему шведской эскадрой, вице-адмиралу Нумерсу ещё не было известно о падении крепости Ниеншанц — admin) и стали на якоря недалеко от устья Невы. На рассвете 18 мая 1703 года (по новому стилю, 7 мая — admin) флотилия из 30 шлюпок с солдатами Преображенского и Семеновского полков под командованием самого царя, Петра I и его поручика Александра Меншикова (будущего генерала-фельдмаршала) — «понеже иных, на море знающих, никого не было» — одержала первую боевую победу на море, захватив в устье реки Невы два шведских военных судна — 8-ми пушечную шняву «Астрильд» (Звезда) и 10-пушечный галиот «Гедан» (Щука). Шведы тогда, со взморья не ушли. Однако, пленение двух кораблей передвигавшимся на лодках сухопутным войском, при полном отсутствии артиллерии, происшедшее на глазах у всей эскадры, не могло не заставить шведского адмирала быть весьма осторожным. Все участники того боя получили специальные памятные медали с надписью, которую я посчитал возможным, взять за заголовок этой заметки. А день этот, 7 мая, теперь принято считать, днём рождения родного, теперь уже, Дважды Краснознамённого Балтийского флота России. 16 мая 1703 года в устье Невы крепость заложена, именованная Санкт-Петербург. В ходе военной кампании 1710 г. русской армии удалось малой кровью взять семь прибалтийских крепостей: Выборг, Эльбинг, Ригу, Дюнамюнде, Пернов, Кексгольм, Ревель. Россия полностью овладела Ингрией, Эстляндией и Ливонией. Шведская крепость, город Ревель (ныне, Таллинн), пал  29 сентября 1710 года. Справедливости ради надо отметить, пал не столько под натиском русской армии, сколько под натиском, врага более сильного – Чумы, выкосившей 15 тысяч жизней. Из 4 тысяч солдат и офицеров шведского гарнизона, к моменту взятия Ревеля русскими, остались только 400. Никакая осадная артиллерия не могла бы нанести такого урона неприятелю. С этого момента Петр I много сил и энергии стал уделять развитию ревельского порта. По замыслу Петра I, в Ревеле надлежало построить гавань с орудийными батареями, где и военные и купеческие суда могли надёжно укрыться не только от штормов, но и от неприятеля. В своём дневнике царь писал: «Приморские крепости зело различаются от тех, которые на сухопутной дороге, поелику сухопутные крепости всегда могут наперёд знать о приходе неприятеля, поскольку марширование войска занимает много времени, а на море тако же непредсказуемо, како предвидение человека о смерти своей. » Необходимость укрепления гавани диктовалось большим превосходством и активностью шведского военного флота, который даже после сокрушительного поражения сухопутной армии Карла ХII под Полтавой (10 июля 1709 года) и занятия русскими войсками южного побережья Финского и Рижского заливов, беспрепятственно подходил к Ревелю и свободно курсировал на фарватере у остров Оденсгольм (Осмусаар) и Нарген (Найссаар), не пропуская английские и голландские торговые корабли, кои шли в Санкт-Петербург. (Характерно, что свой разбой шведы всегда оправдывали защитой цивилизованных европейцев от нападения русских варваров. Вам это ничего не напоминает, дорогой читатель? – admin) К этому времени, благодаря реорганизации армии, русским полкам доводилось уже неоднократно побеждать шведов на суше. Но на море это было гораздо труднее; шведские и норвежские моряки, ещё со времён викингов снискавшие славу «ужаса Европы», располагали флотом с внушительной огневой мощью: 28 линейных кораблей несли на своих бортах 1197 дальнобойных орудиё, не считая мортир ближнего боя. Ещё в октябре 1712 года Петр I писал генерал-адмиралу графу Федору Матвеевичу Апраксину о своём решении захватить «кормилицу Швеции» Финляндию: «Сие славное дело, чтобы, конечно, в будущую компанию как возможно сильные действия с помощью Божиею показать и иттить не для разорения, но чтобы овладеть, хотя оная нам не нужна вовсе удерживать, но двух ради причин главнейших: первое, было б что при мире уступить, о котором шведы уже явно говорить починают; другое, что сия провинция есть титькою Швеции, как сам ведаешь, не только что мяса и протчее, но и дрова оттоль, и ежели Бог допустит до Абова (г. Або, ныне Турку, столица Финляндии во времена Великой Северной войны — admin ), то шведская шея мягче гнуца станет» К предстоящей кампании, в течение нескольких месяцев велась напряженная подготовка. Численность гребного флота к весне 1713 г. была доведена до 203 судов. Для боевого прменения строились в основном корабли легкого типа — скампавеи («Скампавея» в переводе с итальянского означает «исчезающая», «неуловимая» — то есть, быстрая, разведывательная галера – admin.), для тылового обеспечения — бригантины и карбасы, которые были более пригодны к использованию в шхерах. Руководил постройкой шхерного флота капитан I ранга, Матвей Христофорович Змаевич, хорошо знакомый с венецианскими боевыми галерами. Рожденный в Долмации (ныне Черногория) и закончивший одновременно и францисканскую, и морскую школы он уже с 18-ти лет был капитаном корабля в венецианском флоте.

Русская боевая скампавея

Фузелёр морского полка

Русская гребная галера строилась по подобию венецианской. Главные различия между венецианскими и русскими галерами, заключалось не в конструкции, а в том, что на венецианских галерах на вёслах сидели закованные в кандалы рабы, а 3 – 4 малые пушки-мортиры на корме галеры всегда были направлены на невольников, предостерегая их от возможного бунта. На русских же галерах на вёслах работали солдаты отборных полков, всегда готовые вместо вёсел взять в руки оружие и участвовать в сражении. Три орудия на русской галере располагались на носу и до 16 – по бортам. То, что гребцами на русских галерах служили не каторжники, а солдаты, в том числе и гвардейских полков, (грести считалось не наказанием, но делом чести) обеспечивало им большое превосходство в скорости и манёвре над шведскими галерами. Одновременно сухопутные войска готовились к совместным действиям с гребным флотом. Многие сухопутные части были прикреплены на всю кампанию к определенным соединениям гребного флота. На весь гребной флот, предназначавшийся к действиям в шхерах, был посажен десантный корпус общей численностью в 16—17 тыс. человек. Гребные корабли являлись не только средством перевозки войск морем, но и удобным средством их высадки и артиллерийской поддержки десанта. Отряд кораблей с посаженной на него пехотной частью представлял собой тактическую единицу. Корабли получили единую нумерацию, определявшую их место в строю и взаимодействие с определенной пехотной частью. В сигнальном своде появились новые сигналы, облегчавшие взаимодействие армии и флота. Перед выходом флота в море было проведено несколько тренировок в гребле, посадке и высадке войск с кораблей. По плану кампании 1714 г., где, впервые, большую роль стал играть флот, намечалось закончить овладение Финляндией. Гребной флот с десантом должен был прорваться в Або, занять Аландские острова и при благоприятной обстановке приступить к высадке десантов на побережье Швеции. Корабельный парусный флот России, насчитывавший 13 кораблей, должен был прикрыть переход гребного флота от Котлина до входа в финские шхеры, а затем сосредоточиться в Ревеле, откуда препятствовать проникновению шведского флота в абоские шхеры и в Финский залив. В конце мая гребной флот с десантом направился в шхеры. Тренировка в гребле и маневрировании на переходе, противные западные ветры, выгрузка запасов продовольствия с транспортных судов в Гельсингфорсе задерживали движение флота на запад. Только в конце июня он подошел к Гангутскому полуострову и сосредоточился в бухте Тверминне. Чтобы воспрепятствовать проходу русского флота в Або-Аландский район, шведский флот, пользуясь ранним освобождением западной части Финского залива ото льда, уже в апреле занял позицию на открытом плесе у южной оконечности Гангутского полуострова. К моменту подхода русского флота к Гангуту шведский флот под командой адмирала Густава Ватранга состоял из 17 линейных кораблей, 5 фрегатов и небольшого отряда гребных судов. Определив силы и позицию шведского флота, адмирал Апраксин донес Петру I в Ревель о невозможности беспрепятственного прохода гребного флота в Або и предложил несколько вариантов прорыва флота мимо Гангута. Основное предложение Апраксина сводилось к использованию ревельской эскадры для отвлечения шведского флота или для совместной атаки его силами русского линейного и гребного флотов. Но ввиду явного превосходства шведского флота над ревельской эскадрой Петр I отказался от использования ее для «диверсии» против шведов. Он лично отправился из Ревеля к Гангуту, чтобы на месте определить способ действий гребного флота. Из Тверминне Петр I произвел личную разведку шведского флота, после чего приказал строго наблюдать за противником. С этой целью были усилены наблюдательные посты на берегу Гангутского полуострова, а к опушке шхер, ближе к шведскому флоту, был выдвинут дозорный отряд из 15 скампавей  под командованием бригадира Лефорта. При обследовании Гангутского полуострова Петр I пришел к мысли построить через узкий перешеек «Драгет» ( шв. Волок ) в районе Лаппохья (2,5 км) деревянный помост («переволоку») для переброски по нему нескольких легких судов в район к западу от Гангута. Замысел Петра заключался в том, чтобы внезапным появлением в тылу противника нескольких скампавей вызвать замешательство в шведском флоте и этим облегчить прорыв главных сил гребного флота мимо Гангута. Это была замечательная военная хитрость, основанная на использовании Петром исторического опыта русских людей, нередко перетаскивавших свои корабли по суше. Постройка помоста началась 23 июля. Узнав от местных жителей о строительстве «переволоки», Ватранг 25 июля направил к западному берегу перешейка отряд в составе десяти кораблей под штандартом контр-адмирала Нильса Эреншёльда, не просто флотоводца, но уроженца Або, прекрасно знавшего все фарватеры Рилакс-фиорда и окружающих шхер. Одновременно восемь линейных кораблей, фрегат и два бомбардирских судна под командой вице-адмирала Лиллье были направлены к Тверминне для атаки русского флота. Однако атака провалилась, так как ветер стих, и тяжелые корабли не смогли приблизиться к русским галерам на достаточное для стрельбы расстояние. С остальной частью флота, состоявшей из семи линейных кораблей и двух фрегатов, Ватранг продолжал занимать позицию у южной оконечности полуострова. Таким образом, шведский командующий разделил свой флот на три отряда, оставив у мыса Гангут меньшую часть своего линейного флота.

Прорыв русского гребного флота

Воспользовавшись разделением шведского флота и серьезным ослаблением его позиции у мыса Гангут, а также наступившем штилем, 26 июля русский гребной флот начал прорыв. Так как шведская эскадра стояла близко к берегу, авангард из 20 скампавей капитана-командора М.Х. Змаевича совершил стремительный обход шведских кораблей мористее, вне дальности срельбы корабельной артиллерии. Стремясь помешать русским, шведы пытались буксировать свои корабли шлюпками в сторону прорыва русских скампавей. Но тщетно. Отряд Змаевича в коротком бою в шхерах с хода вынудил отступить армейскую гребную флотилии шаутбенахта Таубе, подошедшей на подмогу Ватрангу с Аландских островов и блокировал силы Эреншельда в Рилакс-фьорде. Следом подошли 15 скампавей сторожевого отряда Лефорта. Этот отряд описал еще более широкую дугу, чем отряд Змаевича и также без потерь обошел корабли шведской эскадры. При этом на веслах было пройдено более 16-ти морских миль (~ 30 км.) Полагая, что и другие отряды русских кораблей будут продолжать прорыв тем же путём, Ватранг отозвал отряд Лиллье, освободив, таким образом, прибрежный фарватер. Воспользовавшись этим, главные силы русского гребного флота — 64 корабля под командованием Апраксина — с полуночи 27 июля, пошли на прорыв, следуя теперь уже прибрежным фарватером, практически «безвредно» прорвались у мыса Гангут, потеряв на мели только одну скампавею, и присоединились к своим силам в Рилакс-фьорде. Попытки шведов не допустить прорыва русских путём буксировки своих линейных кораблей шлюпками опять не увенчались успехом. Ввиду полного штиля парусный флот Ватранга был обездвижен и не мог прийти на помощь, заблокированному у входа в Рилакс-фиорд, отряду Эреншёлда Заключительным этапом Гангутского сражения явился бой русских гребных судов с отрядом шведских кораблей в Рилакс-фьорде 27 июля 1714 года. Отряд Эреншельда состоял из 18 пушечного фрегата «Элефант» , 6 галер и 3 шхерботов, имевших на вооружении в общей сложности 116 орудий. Однако для отражения атаки русских противник мог одновременно использовать только один артиллерийский борт своих кораблей, около 60 пушек. Для ведения боя шведы выбрали удобную позицию. Они расположили свои корабли в наиболее узкой части фьорда. Более сильные корабли — фрегат и галеры — были построены в строй полукружия, а шхерботы поставлены во вторую линию. Фланги упирались в отмели, и русские корабли не могли их обойти. Так как занимаемая шведским флотом позиция была слишком стеснена и не позволяла русским использовать своего численного превосходства в кораблях, Петр 1 приказал выделить для атаки противника 23 скампавей, а остальные корабли оставил в качестве резерва. Отряд русских, выделенный для атаки, под командованием Петра 1 занял позицию в полумиле от шведов. Корабли были построены в строй фронта, причем в центре в одну, а на флангах, несколько выдвинутых вперед, в две линии. Сложность атаки для русских состояла в том, что шведы имели более чем двукратное превосходство в артиллерии ( 60 орудий против 23 русских) и высокобортные корабли, которые было трудно брать на абордаж.

Алексей Боголюбов, Сражение при Гангуте 27 июля 1714 года

Что бы увеличить, нажми на фото!

Бой начался ровно в 14 часов фронтальной атакой русских кораблей. Однако как первая, так и вторая атаки, несмотря на отвагу и упорство русских воинов, были отбиты перекрестным огнем противника. Русские не смогли сблизиться со шведами вплотную для абордажной схватки. Убедившись в бесполезности фронтальных атак, Петр 1 приказал атаковать противника с флангов. Шведы с большой стойкостью защищали свои корабли, но они оказались не в силах сдержать натиска русских морпехов. Петр 1 отмечал позже, что «воистину нельзя описать мужество российских войск, как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны». Не выдержав атаки русских, шведские галеры вынуждены были одна за другой спускать свои флаги и сдаваться в плен. Наиболее упорное сопротивление оказал фрегат «Элефант», но и корабль, и раненный флагман, в конце концов, были пленены. И уже 28 июля (8 августа) морпехи – «там, где мы, там победа» — адмирала Ф.М.Апраксина практически без боя вошли в столицу Финляндии.

Петр I с Минервой (с аллегорической фигурой Славы),
Между 1732-1734 гг. Амигони (Амикони), Якопо

Слава Гангутской победы прогремела на всю Европу. Это именно после нее Петр I говорил: «Всякий потентат (государство), который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет». На медали, выпущенной в память Гангутского морского сражения, отчеканено: «Прилежание и верность превосходят силу». После Гангутского сражения: Петр I был повышен в чине, будучи произведён в вице-адмиралы. (С соответсвующей просьбой он обращался в Адмиралтейство ещё весной, но получил отказ – admin). А шведский линейный флот навсегда покинул акватроию Финского залива Балтийского моря — «окно в Европу», через которое в Россию потекли новые знания, технологии, искусства и товары. Впрочем, не без выгоды для Европы.

Военно-морскому флоту России — Слава! PS!   Оригинал полотна Алексея Боголюбова  «Сражение при Гангуте 27 июля 1714 года» находится в Центральном военно-морском музее; Оригинал полотна  Джакопо Амикони «Петр I с Минервой»  экспонируется в государственном Эрмитаже.

PPS!  Обидно, что эту дату больше помнят в Финляндии, чем в России.  Суета задолбала.

© Игорь Шхара

Нас, наша история вдохновляет. А тебя?

Поделитесь этой информацией с друзьями соцсетях и своим мнением в комментариях.